Дневник войны, глава 276. «Зай, не обижайся, я нажарю вечером картошечки»

Мой новый автоматизм: пока летят ракеты, нужно успеть жить, потому что иначе хаос победит. Мой личный, нелепый способ сохранить психику: доказать себе, что я все еще могу управлять хотя бы своим бытом. Доброе утро, украинцы! Это значит, что мы снова проснулись.

Мой внутренний мир стал похож на стеклянный шар, который постоянно трясут. Это видно по мне и по моим соседям. В три часа ночи, когда воет тревога, мы все собираемся в коридоре, демонстрируя свои «лучшие образы» – целую фэшн-коллекцию из пижам и старой одежды, где страх смешивается с горькой иронией. Здесь настоящая эклектика, настоящий взрыв эмоций!

Но что-то во мне ищет доказательства, что этот шар не разобьется. И я нахожу их в самых маленьких, самых неожиданных проявлениях.

Недавно гуляла по парку и увидела распечатку на доске объявлений, которая словно сформулировала то, что я чувствую каждый день: «Мир катится в тартарары, но детали цепляют за жизнь».

Мир катится в тартарары, но таксист говорит кому-то по телефону: «Зай, не обижайся, я нажарю вечером картошечки».

Охранник в ТЦ наклоняется к толстенькому коту у входа и говорит: «Шо, начальник, патрулируем?»

Дядя в трамвае подхватывает у женщины сумку, потому что «должен быть какой-то порядок».

Водитель маршрутки на конечной остановке спрашивает: «Шо, все сели, птенчики?»

Кто-то придерживает лифт.

Кто-то цепляет на забор потерянную шапку и оставляет записку: «Немного, но пусть поможет».

Идешь и видишь, что просто так грушами угощают. Наши люди – это любовь. Я замечаю эти сцены, как вспышки света: небольшие, бытовые акты сопротивления, несгибаемое желание создать свой микро-порядок посреди общего хаоса.

Но эта любовь существует рядом с ужасом, который разрывает сознание. Стою в аптеке и слышу рассказ женщины:

«У моего ребенка появилось понятие: «если я завтра проснусь». У нее атопический дерматит, и он обостряется, когда ракета пролетает рядом. Вчера такая как раз пролетала. Мой ребенок мне сказал: «Мама, если мы завтра проснемся, намажешь мне вот здесь кожу, где раздражение?»

Это маленькое «если» – настоящая цена нашего обыденного апокалипсиса.

То, что произошло недавно с медикаментами в Киеве, добавляет к этому «если» еще один, полностью рукотворный, уровень ужаса. Россияне уничтожили крупный склад медикаментов, колоссальные убытки. Они целенаправленно уничтожают то, что спасает жизни. Дело не в деньгах, а в дефиците жизненно необходимых препаратов для тысяч людей. Они отбирают у нас право на лечение, право выжить.

Нет никакого оправдания и тому, что я прочитала о Херсонщине. 20 октября 84-летняя бабушка Лора вела своих коз на пастбище в Антоновке. В этот момент российский оператор БПЛА сбросил на нее взрывчатку. Женщина погибла на месте со своими животными.

У Лоры было 20 коз, о которых она заботилась ежедневно и из-за которых не уезжала, хотя россияне разрушили ее дом. Какую угрозу эта женщина несла России? Никакой. Так выглядит геноцид и террор.

На днях в Кривом Роге открыли еще одну Аллею Памяти для почтения 216 павших Героев. Раньше этот парк был просто про детский смех и гомон, про мороженое и первые свидания. Сегодня он про плач и траур. Парк стал некрополем нашей памяти. Каждый стенд – оборванная жизнь, наш долг.

Я буду пить кофе, я буду искать, кто цепляет потерянную шапку на забор. Я буду смеяться со всей страной с мемов про скорость диктанта…

В День украинской письменности и языка, 27 октября, мы писали Всеукраинский радиодиктант национального единства.

В стране, где постоянно звучат сирены, писательница Евгения Кузнецова и актриса Наталья Сумская подарили нам текст под названием: «Треба жити!»

Пока тысячи людей – от школьников в бомбоубежищах до военных на фронте и мигрантов по всему миру – сосредоточенно выводили сложные слова вроде «допіру» (только что) или «пітятко» (цыпленок), мы в очередной раз доказали: наш язык, наша культура и наша тяга к нормальной жизни сильнее, чем их ракеты.

Наталья Сумская читала текст с такой невероятной энергией и темпом, что в какой-то момент единство проявилось не в грамотности, а в панике. По всей стране люди улыбались, понимая, что никто, абсолютно никто не успевает записывать за народной артисткой.

Это был момент искреннего, народного юмора и солидарности, когда мы все почувствовали себя одним большим классом, не успевающим за учителем.

Сам текст был о том, что «Жить надо интересно: читать книжки, собирать грибы, везти щенков с фронта... делать ремонт и приносить счастье тем, кого любим».  

Надо жить!