Шрайбман: В системе остались люди, прошедшие фильтр «пятилетки черни». Они политически кастрированы

— Они («скрытые» либералы среди беларуских чиновников, перечисляются Петкевич, Крутой, Турчин — прим. «С»), конечно же, отличаются от остальной части системы, но сложно не заметить принципиального отличия даже не только в условиях их функционирования и того, что они сейчас в стойле все стоят и не могут ничего сделать, а ещё и в деградации этого лагеря, — рассуждает Шрайбман в программе Часики тикают.

— Если вспомнить десятилетнюю давность, у этого условного лагеря были какие-то «зубры», люди, которых Лукашенко, можно сказать, уважал: Макей, Румас, Рудый, Каллаур, который явно был других взглядов на банковскую систему, но его 10 лет продержали. То есть какой-то кредит доверия был.

Я не вижу сегодня в этом лагере таких персоналий, которые обладают таким же весом, авторитетом в глазах Лукашенко при всех прочих равных.

Понятно, что и предыдущие были исполнителями и сервильными людьми, но мне кажется, мы спустились на ступеньку ниже с точки зрения их возможности что-то доносить, что-то навязывать, что-то лоббировать.

Остались люди, прошедшие фильтр «пятилетки черни». Они политически кастрированы. Не осталось политических условных тяжеловесов. Ну и они сами как будто стали менее амбициозными, что ли, более сервильными, чем были раньше.  

Слово «либералы», наверное, должно подождать момента, когда они смогут проявить какую-то либеральность хотя бы в речах, — полагает Шрайбман и приводит в пример Дмитрия Крутого, который в бытность послом Беларуси в России предлагал унифицировать «экстремистские списки», заявлял «давайте побольше интеграции».

— Под его руководством посольство требовало снимать с эфиров в России тех, кто критиковал Лукашенко, — напоминает политический аналитик. — То есть они даже встраиваются в эту систему таким образом: чтобы остаться, ты должен, наоборот, свои прошлые либеральные регалии перечеркнуть.

МИД теперь явно не в этом лагере, потому что Рыженков не похож на либерала. Мы мало знаем о его взглядах, но он не выглядит особенным двигателем более прогрессивных веяний.

Говоря о Викторе Лукашенко как о возможном преемнике правителя, Шрайбман напомнил: WikiLeaks сообщала, в начале десятых или в конце в конце нулевых, что Виктор Лукашенко вёл переговоры с американцами по политзаключённым в том числе, тогда это был Козулин.

— Это означает, что он явно не ястреб. Ястреба бы не выставили разговаривать с американцами по таким вопросам.

Понятное дело, что он человек другого поколения и, наверное, в нём меньше совка, чем в отце. При этом какие-то истории про крышевательские схемы, где он просто курирует какие-то части бизнеса в стране и, соответственно, является, по сути, протоолигархом беларуским на стыке с силовым блоком, где он работал много лет. И я так понимаю, он близок к ОАЦ как к ведомству, а это тоже ставит вопрос: насколько этот человек способен, придя к власти, например, быть движимым, чем-то, кроме набивания карманов или своего клана, а именно патриотизмом.  

Не знаю ничего про его патриотизм. Есть ли у него это ощущение «я часть царской династии, моя задача — сохранить страну, как мой отец её построил»? Или у нас будет на второй день продажа страны российскому капиталу, потому что так выгоднее?

…Если в стране установится династическое правление, для Беларуси это будет нехорошо, потому что, говоря пафосным языком, путь наш к счастью лежит через построение институтов, через то, что институты будут отстраивать свою субъектность: парламент, суды, СМИ…

Если вы начинаете передавать власть в семье как горячую картошку или как скипетр — это анти-институциональное действие. …Я бы предпочёл, чтобы, условно говоря, Лукашенко передавал власть какому-то коллективному органу. Это лучше, чем «сынуля, держи!»

То есть, даже Всебелорусское народное собрание — это лучше, чем сынуля, для следующего акта, для следующей плюрализации системы на следующей волне, — полагает аналитик.

По мнению Шрайбмана, у Виктора Лукашенко есть проблема, связанная с тем, что «он воспринимается как больше замазанный».

— Да, он, конечно, лично не разгонял акции, но у него есть этот бэкграунд Лукашенко.

Частью полноценного примирения должно быть развеивание культа, какая-то хрущёвская оттепель. Мы сносим памятники, метафорически выражаясь. Сможет ли Виктор это сделать? Сможет ли он сказать: «Батя был не прав. Спасибо ему за страну, но, пожалуй, я отменю 90% его решений»?

…Сложно с теми же усами отстроиться от образа, который поляризовал страну.