Тамара Эйдельман: Пример Беларуси – это надежда на будущее

Российский историк Тамара Эйдельман публикует на своем канале видео об истории Беларуси, которые вызывают у аудитории активную реакцию. В интервью DW она рассказала, почему знания иностранцев о белорусской истории до сих пор довольно скудные, почему белорусскую историю важно изучать и о чем пойдет речь в следующих выпусках о Беларуси.

– У вас на канале вышло три видео про историю Беларуси — про раннюю историю, ВКЛ и БНР. Почему вы сейчас решили обратиться к этой теме?

– Мне очень интересна история Беларуси. Готовясь, я с ужасным огорчением убедилась в том, что раньше предполагала: как мало я знаю об истории Беларуси. И теперь я с огромным энтузиазмом это наверстываю.

Я сорок лет преподавала в школе и осваивала самые разные сюжеты, но в программе нигде особенно этого не было, может, кроме партизан и Рагнеды. А мне кажется это невероятно важным — и для меня, и для моих зрителей — представлять себе в комплексе историю России, соседей России, Восточной Европы или Евразии, как бы сейчас ни было скомпрометировано это слово.

Невероятно важно понимать, что история творилась и творится не только в Москве и Петербурге, и, кстати, не только в Варшаве, Минске и Киеве. Историю творят люди, живущие в разных местах. У меня был курс по истории Украины, по истории Поволжья и лекция про Сибирь. И мне кажется, что история Беларуси очень хорошо сюда вписывается.

— Что, на ваш взгляд, самое главное нужно знать про беларускую историю для понимания современной ситуации в Беларуси?

— Для меня самое интересное, что я для себя осознала, начав с древности и двигаясь к современности, и о чем я сейчас все время думаю: мы все в эти мрачные времена ищем какой-то свет в конце туннеля.

И хотя в Беларуси все тоже сейчас трагически развивается, для меня пример Беларуси — это надежда на будущее. Объясню, почему. Меня волнуют вопросы национализма, и я прекрасно понимаю желание людей независимости для своей страны. Но в то же время мы знаем оборотную сторону национализма, когда он переходит в агрессию, шовинизм, убийства и погромы.

И у меня ощущение, что сила Беларуси во много заключается в том, что многие деятели беларуского национального движения считали слабостью, — то, что национальное движение не очень сильно развито.

Беларусь всегда была на перекрестке разных культур, разных влияний, разных языков, разных вер. И мне кажется, что в этом ее огромная сила. Конечно, не всегда все было мирно, и не будем идеализировать прошлое, но все равно эта традиция скрещиваний кажется невероятно существенной.

Это что-то совершенно новое в противовес этническому национализму. Эта открытость — сегодня редкость, и такая хорошая редкость.

— Как вы думаете, почему беларуская нация, беларуское государство — несмотря на все сложности — состоялись?

— Вообще были все предпосылки для того, чтобы Беларусь не состоялась. Потому что Великое княжество Литовское было поглощено Польшей, произошла очень сильная полонизация элиты. Дальше Беларусь была поглощена Россией.

Как это ни дико звучит, но Советская Беларусь способствовала развитию беларуского самосознания. Это очень интересно, как в искореженных, диктаторских условиях что-то прорастает. Мы знаем, как потом трагически все закончилось в 1930-е годы.

Но был дан стимул, и когда существовала БССР — при всех понятных печальных сторонах советской власти — все равно развивались литература, кино, музыка.

В лекции про XX век, которую я недавно записала, я говорю о том, что символом этого может быть группа «Песняры», которая, с одной стороны, использует национальные мелодии и выступает в национальной одежде, а с другой стороны, сегодня это совершенно ясно, ориентировалась на Beatles.

Национальный, общесоветский и мировой слой оказались соединены. Я не тот человек, который будет хвалить советскую власть, но и вопреки советской власти, в какой-то мере благодаря ей началось это развитие. Пусть искаженное, но дальше на этой базе уже можно строить, что, как мне представляется, сейчас и делают нормальные люди в Беларуси или за ее пределами.

— На ваш взгляд, почему за пределами Беларуси так мало знают о ее истории? Как в странах Западной Европы, так и в соседних странах.

— Мне кажется, что все-таки сейчас это меняется. Действительно, здесь, в Португалии, что-то слышали о русских, украинцах, белорусах, но не очень разбираются, хотя, что характерно, хотят разобраться, задают вопросы, им это интересно.

Вы знаете, я вижу в этом снобизм прежде всего «великих держав». Это было видно уже после окончания Первой мировой войны, когда французские, английские дипломаты решали будущее Европы. И очень хорошо видно, как они пренебрегали теми, кого называли тогда «малые нации» или «молодые нации». Это очень хорошо было видно после Первой мировой и, к сожалению, во многом это продолжается и сейчас.

— Мы видим на примере войны России против Украины, к каким ужасным последствиям может приводить разделение на так называемые «малые» и «великие» нации. В своей лекции о древней истории Беларуси вы задаетесь вопросом: были ли жители Древней Руси одним народом?

— Это очень интересная историческая проблема, по ней историки в разное время высказывали разные мнения. Хорошо, когда историки спорят, это двигает науку вперед. Ужасно, когда какое-то из этих мнений, во-первых, объявляется единственно правильным, а во-вторых, когда его начинают использовать в политических целях.

И когда мы говорим об одном народе, это не то, что сегодня имеется ввиду под народом. Никто из этих людей не считал себя ни украинцами, ни русскими, ни беларусами. Вопрос даже, считали ли они себя киевлянами, черниговцами, новогрудчанами.

То, что эти связи были, оспаривать смешно, но и точно так же, я бы сказала, смешно, но на самом деле трагично, что эти связи сегодня используются в грязных политических целях. Они к ним никакого отношения не имеют.

— Консультировались ли вы при подготовке видео с беларускими историками, блогерами?

— Мне ужасно нравится Тимох Акудович, я с восторгом смотрю «Усы Скорины». Никите Мелкозерову я когда-то давала интервью. Сейчас я с большим интересом читаю Валентина Акудовича, перевожу с помощью чата GPT, нахожу очень много пищи для размышлений.