Турарбекова: «Евросоюзу стоило бы подумать о принципиальном изменении подхода к Беларуси»

Отказ беларуского режима от европейского курса и разворот страны от Европы заметен на разных уровнях. Экономика ориентирована на Россию, второй торговый партнер — Китай. Лукашенко встречается с азиатскими и африканскими лидерами, а Запад упоминается в негативном ключе.

Но это лишь видимая часть айсберга, считает беларуский политолог Роза Турарбекова — кандидат исторических наук, экс-доцент кафедры международных отношений Белгосуниверситета, из которого была уволена в 2021 году. По ее мнению, политика Лукашенко по развороту страны от Европы началась давно, идет не только на уровне деклараций и экономического взаимодействия и начинается с образования.

«Акцент я бы делала даже не на проникновение русского мира, а на китайский вектор», — говорит исследовательница в интервью дekoder’у. Что Европа может этому противопоставить?

— Мы наблюдаем во внешней политике попытку Лукашенко выстроить новую идентичность, в рамках которой Беларусь должна стать страной не столько европейской, сколько евразийской. С моей точки зрения, это все должно оцениваться как деевропеизация — дистанцирование от Европы в политическом, образовательном и даже культурном смыслах.

Поделюсь наблюдениями из своего еще не опубликованного исследования, где содержится вывод о деевропеизации. Я проанализировала изменения с 2020 по 2025 годы на факультете международных отношений (ФМО) БГУ, где работала и хорошо знаю содержание учебных курсов.

В изменениях учебных планов есть своя логика, и в перспективе пяти лет видно, что они политически мотивированы.

— В чем в этом случае выражается деевропеизация?

— ФМО готовит кадры для МИД и госучреждений. В Минобороны, Минэкономики, МВД и других ведомствах, на крупных предприятиях — везде есть отделы международного сотрудничества. Выпускники нашего факультета становятся послами, министрами. Очень важно, чему учат и на что нацеливают студентов, которые будут формировать внешнюю политику.

Сейчас студентов ориентируют на изучение стран «дальней дуги». Азиатская тематика, в частности китайская, доминирует. Даже российское направление не так ярко выражено!

Курсы по европейской тематике остались. По США — нет.

Изменилось количество и качество учебных курсов, больше читается курсов по Китаю, в целом по азиатским странам. Сокращаются учебные часы и курсы по Европе, фактически полностью исчезли темы, связанные с США. Раньше был спецкурс по США, НАТО, теперь нет. Содержание курсов по международной безопасности изменили.

Весь европейский блок урезали: расформирована кафедра европейского частного права, кафедры дипломатической и консульской службы. Количество научных публикаций по европейской тематике резко упало. Тематика исследований сместилась в сторону Китая, что подтверждается статистикой докторантских и аспирантских публикаций: за 2020-2024 годы 33 из 80 статей были посвящены Китаю, Европе — 22, США — 4, России — 5.

На этом фоне создаются кафедры изучения современного развития КНР и по евразийским исследованиям. Это существенная переориентация даже на уровне структур.

— БГУ перестает готовить специалистов для работы в западных странах?

— Это было бы слишком резко сказано, курсы по европейской тематике остались. По США — нет. Но львиная доля дипломных работ, диссертационных исследований сейчас — по азиатской тематике, по европейской — значительное снижение. В целом гораздо больше готовится кадров по Азии, где центральное место занимает Китай.

«Европа сокращает количество стипендий, а Россия ими заманивает»

— В 2021 году в Беларуси закрыли Goethe-Institut и службу академических обменов DAAD. Силовики приходили с обысками и закрыли некоторые курсы польского языка. В стране больше невозможно сдать сертифицированные экзамены по немецкому и английскому языкам. Вы об этом не упоминаете, почему?

— Конечно, все перечисленное свидетельствует о деевропеизации. Но вы говорите о сфере неформального, дополнительного образования. Показательнее и важнее то, что происходит в сфере государственного образования, где выпуск специалистов сегодня ориентирован на восток.

Там происходят гораздо более системные изменения. Курсы иностранных языков можно открыть быстро, а на изменения в содержании формального образования или направлениях научных исследований уйдут годы.

— После полномасштабного вторжения России в Украину Беларусь исключили из Болонского процесса.

— В этом тоже выражается деевропеизация. Фактически сегодня не выполняются требования Европейского пространства высшего образования (ЕПВО), от критериев системы произошел откат. Закрыты программы Erasmus, Erasmus+, по которым студенты учились и стажировались по обмену. Сейчас официально от госучреждений они едут в Россию и Китай.

Причем РФ целенаправленно привлекает беларусов, программ много, увеличение за последние несколько лет — в разы.

А в Европе, наоборот, все сокращается. Хотя беларусы по-прежнему едут туда учиться. Есть программы для беларуских абитуриентов, но количество стипендий гораздо меньше, и в Европе не предпринимают усилий для их увеличения — наоборот.

На изменения в содержании формального образования или направлениях научных исследований уйдут годы.

Приведу цифры о программах, которые предоставляют грант на полный цикл обучения на бакалавриате. Со стороны ЕС это стипендиальная программа правительства Польши имени Кастуся Калиновского, в 2024 году она приняла 300 человек.

Пиковым был 2020 год — 724 стипендии. Россотрудничество в 2024 году на полный цикл бакалавриата предложило 1300 стипендий для беларусов, и в 2025 году собирается принять столько же.

Остальные европейские программы не покрывают полный цикл и по цифрам даже в совокупности не приближаются к Россотрудничеству.

«Единственное исключение — Ватикан»

— Что свидетельствует о деевропеизации во внешней политике?

— Главный критерий — наличие посольств и уровень дипломатического представительства. Сокращение за последние несколько лет было драматическим, послы остались только в пяти диппредставительствах в Европе. Все шло по нисходящей, единственным исключением стал Ватикан, где появился посол.

Беларуская внешняя торговля раньше держалась на выгодном европейском и на украинском направлениях. Когда шла речь о дипломатическом сопровождении беларуского экспорта, то исходили из того, сколько продается товаров и насколько посольства способны продвигать экономические интересы страны в конкретном государстве.

По цифрам товарооборота в приоритете были Великобритания и Нидерланды, в первую очередь речь шла о нефтепродуктах. Африканское направление не считалось перспективным с точки зрения экономической дипломатии. С Китаем у Беларуси до сих значительное отрицательное сальдо внешней торговли.

Тем не менее именно в Африке за последние годы расширилось представительство на уровне посольств. Это существенный структурный признак, по которому можно на фактах увидеть деевропеизацию.

Чиновники любят говорить, что Беларусь — центр Европы, но превращают ее в место для «евразийских» форумов.

Второй признак деевропеизации внешней политики — участие Беларуси в неевропейских организациях. Помимо созданного по инициативе России Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в которые вовлечены страны бывшего СССР, это также, например, Шанхайская организация сотрудничества.

В ноябре 2024 года Беларусь получила статус страны-партнера в БРИКС. Еще в 1998 году Лукашенко вступил в Движение неприсоединения.

Иными словами, продвигаемую режимом международная идентичность, несмотря на географическую принадлежность Беларуси к Европе, больше нельзя назвать европейской. Чиновники любят говорить, что Беларусь — центр Европы, но превращают ее в место для форумов евразийских, не европейских.

Обслуживая интересы Путина, Лукашенко сделал Минск площадкой для Евразийской конференции по безопасности, а это буквально ответ на Европейскую конференцию по безопасности в Мюнхене.

Актуальной для Лукашенко сегодня стала конфликтная риторика по отношению к Европе. Минск находится в организациях, так или иначе служащих антитезой Евросоюзу. Как это назвать, если не деевропеизацией?

«Лукашенко всегда был антизападником»

— Все это стало следствием переломного для страны 2020 года?

— Причинами откровенной деевропеизации стали несколько факторов. Во-первых, это, конечно, политический кризис 2020 года, который привел к политической изоляции Лукашенко, легитимность его президентства для Европы — большой вопрос.

Европейская дипломатия пыталась наладить какие-то контакты, поучаствовать в разрешении внутрибеларуского политического кризиса, но отклика не было. Лукашенко не был готов. Его желание подавить протесты, расправиться с протестующими превалировало над всем остальным. Это то, что я слышала от европейских дипломатов. Они пытались найти общий язык, не получилось.

Во-вторых, полномасштабное вторжение в 2022 году и соучастие в нем беларуского режима, которое перечеркнуло все.

Третье — это давняя попытка Лукашенко балансировать между Россией и Европой, но оставаться стратегическим союзником именно Кремля.

Четвертое — деевропеизация как реакция на масштабные санкции. И здесь можно даже говорить о девестернизации. Против Беларуси приняты большие санкционные пакеты: европейские, американские, страновые санкции их союзников, например, Канады, Великобритании, Японии, Южной Кореи. Это вынудило Лукашенко искать других партнеров для выход из изоляции.

Европейская дипломатия пыталась поучаствовать в разрешении внутрибеларуского политического кризиса, но Лукашенко не был готов.

Пятое. Лукашенко всегда был антизападником. Соответствующая риторика была тише с 2015 по 2020 годы, тогда лицом политики диалога с Западом был покойный глава МИД Владимир Макей. Но это 5 из 30 лет, что Лукашенко у власти. В целом же он придерживался политики стратегического союза с РФ и развития стратегического партнерства с Китаем. Европа играла для него роль выгодного экономического партнера.

Существенного сдвига в диалоге с Европой так и не произошло. Я помню так называемую политику диалога в те 5 лет. Европейские страны пытались обусловить предоставляемую помощь политическими изменениями, что-то даже делалось, но многое так и осталось нереализованным. Желаемых сдвигов не произошло по вине Лукашенко.

В 2018 году заговорили о «стеклянном потолке», который не удается пробить, началось торможение диалога. Это было видно по кадровым изменениям и по отказу от некоторых подготовленных законопроектов.

«Я вижу синхронизацию санкций, и мне непонятно обоснование»

— Можно ли затормозить деевропеизацию или минимизировать последствия?

— Евросоюзу стоило бы подумать о принципиальном изменении подхода к Беларуси. Во-первых, увеличить поддержку, чтобы как можно больше беларусов училось в европейских университетах. Это будет прямой ответ на деевропеизацию. И в первую очередь увеличить количество стипендий для студентов, абитуриентов, магистрантов, докторантов.

На уровне бакалавриата опций для беларусов очень мало, кроме программы Калиновского и вспомнить нечего.

Второе — это поддержка беларусов в изгнании в сфере образования и культуры.

Третье. Я понимаю, что железный занавес связан с обеспечением безопасности. Может быть, рано говорить об этом, но, возможно, стоит подходить иначе: Европе нужно усиливать свое присутствие в Беларуси там, где это идет не в ущерб ее безопасности.

Понимаю, с беларуской стороной разговаривать тяжело, но если на кону возврат Беларуси в европейское пространство, то стоит быть более гибкими. На мой взгляд, визовые вопросы — на первом месте. В посольстве Германии люди ждут виз больше года, в том числе на учебу.

Нужно менять подход и отделять беларусов от Лукашенко. Потому что беларусы не принимают участия в войне против Украины. И Россия как государство, и россияне как общество участвуют в войне, напав на Украину. Но беларусы не воюют. И это надо подчеркнуть в изменении подхода.

Я сейчас вижу синхронизацию санкций, и мне непонятно обоснование. Говорят, что таким способом латают дыры в обходе санкций через Беларусь, но в гораздо большем объеме их обходят через Индию, Китай, страны Центральной Азии.

— Получится ли деевропеизировать Беларусь, как вы думаете?

— Конечно, не получится. Но произойдет борьба за молодежь. Речь о поколении, которому очень тяжело выехать в Европу, но очень легко — в Москву. И мир ему открывается через китайские технологии. Они пользуются Deepseek, а ChatGPT для них менее доступен.

Индоктринация сейчас идет, начиная с детского сада и заканчивая университетом. Если статус-кво сохранится, этому поколению в будущем придется нагонять упущенное, и оно больше будет ориентировано на Азию, чем на Европу. Не потому, что оно такое неевропейское по сути, а потому, что так сложился круг его интересов.